Иностранные языки и политика

Во все времена, начиная с глубокой древности, люди изучали иностранные языки. Причем языки самые разные. Прежде всего это были, конечно, языки соседних племен, народов и стран, но и языки более удаленных местностей не оставались без внимания.

И во все времена важнейшим фактором, определяющим выбор языков для изучения, была политика. Конкурировать с нею по значимости могла только торговля. А впрочем, очень часто эти два понятия как в мировой истории, так и в современной жизни неразделимы.

И как правило, для каждого момента времени можно выделить иностранный язык, который вызывает и у политических кругов, и у населения страны в целом наибольший интерес. Даже если на это нет явных указаний в исторических источниках, соответствующие тенденции можно определить, например, по преобладанию заимствований из одного и того же языка.

Так, для древнейшего периода истории славянских племен характерны иранские, по всей вероятности, скифские заимствования, и это можно считать свидетельством важности политических и торговых связей со скифами. Но затем ориентация славян, особенно восточных, приобретает германский вектор, и в русском языке обнаруживается интересный пласт готских заимствований. Они настолько древние, что сейчас уже не воспринимаются, как заимствования.

Неспециалисты удивляются, узнав, что берлога, плуг, крест, церковь – это либо готские слова, либо слова, дошедшие до славян из других европейских языков через готский.

В IX-X веке важнейшим иностранным языком для Руси был древнескандинавский. Кроме того, наблюдались весьма активные контакты между славянами и их финно-угорскими соседями, оставившие след не только в лексике, но и в фонетике, а также в грамматике русского языка. Однако ведущая роль в этих процессах принадлежит, скорее всего, не изучению финно-угорских языков, как иностранных, а ассимиляции финно-угорских племен славянами.

С принятием христианства важнейшим иностранным языком для Руси становится греческий. Но к XII веку он уступает место языкам тюркских степняков – сначала половцев, а затем татар.

Именно тюркский язык, а не монгольский, доминирует в Золотой Орде, с которой (вне зависимости от оценок и мнений, что это было – иго, вассальная зависимость, симбиоз или союз) политика России была неразрывно связана в течение трех веков.

Затем, еще при обоих Грозных Иванах, а особенно – в период Смуты – главным иностранным языком для Московского царства становится польский. Правда, именно в этот период в Европе начинается подъем Англии, ведь грань между XVI и XVII веками – это времена блистательной Елизаветы, эпоха победы над испанской Непобедимой Армадой и годы, когда создавал свои бессмертные пьесы Шекспир. Так что при Иване Грозном и еще в большей мере – при Борисе Годунове перевод с английского занимает не последнее место в делах посольского приказа. И все же английскому в этот период еще далеко до роли иностранного языка, наиболее интересного для русских.

Польский язык остается объектом наибольшего интереса на всем протяжении XVII века, и это неудивительно – ведь основные политические интересы Московии в это время сосредоточены на польском направлении. Одни круги борются с Польшей, другие ориентируются на Польшу, но так или иначе, без Польши дело не обходится.

Даже конфликт между детьми царя Алексея Михайловича – Софьей и Петром, который иногда подается, как борьба между исконной древнерусской традицией и западничеством, на самом деле была противостоянием двух партий «западников». Партия Софьи ориентировалась все на ту же Польшу, а Партия Петра – на Германию и Голландию.

Петр победил, и при его жизни главным иностранным языком стал голландский. Но уже вскоре после смерти царя-реформатора в фавор выходит немецкий язык. И остается в этой роли до конца XVIII столетия, когда ему приходится отступить под натиском французского.

Франция в это время – самая процветающая, самая блистательная и самая культурная страна Европы. А при Наполеоне она завоевывает практически всю континентальную Европу. И снова можно отметить, что для языковых предпочтений важна не ориентация на ту или иную страну, не добрососедство и не коммерческие связи. Важен главный вектор политических интересов.

Французский язык остается самым популярным и когда Россия дружит с Францией, и когда воюет с ней. Российским дворянам девятнадцатого века не нужен перевод с французского – они знают этот язык с детства, усваивая его в совершенстве одновременно с русским.

И та же самая картина наблюдается в двадцатом веке, когда главным иностранным языком становится немецкий. И в период первой мировой войны, и в период дружбы с Веймарской республикой, и в период переменчивых довоенных отношений с нацистской Германией, и во время Великой Отечественной войны, и после нее именно немецкий язык изучает большинство школьников и студентов нашей страны.

Только к началу шестидесятых главный политический вектор снова меняется. Важнейшим иностранным языком становится английский – и не только потому, что английский приобретает роль языка международного общения, но еще и потому, что советская и постсоветская политика последние полвека неразрывно связана с США.

И снова неважно, идет ли речь о противостоянии, как в годы холодной войны, о тесной дружбе, как в годы перестройки, или о новом охлаждении, которое наблюдается с конца девяностых. Главное стратегическое направление современной политики предопределяет особую роль английского языка.

Сегодня этот период еще продолжается. Среди работ, которыми занимаются российские бюро переводов, самая большая доля приходится на англоязычные тексты и устный перевод на английский и с английского. Но судя по тому, что мы знаем из истории, эта тенденция не вечна.

Пока еще неясно, в какую сторону качнется маятник в будущем. По одним прогнозам вектор может двинуться в сторону испанского языка, по другим – в сторону китайского. И будущие переводчики должны быть к этому готовы.